Briefing / Europe & Central Asia 20 января 2015 3 minutes Сирия зовет: радикализация в Центральной Азии Share Facebook Twitter Email Linkedin Whatsapp Сохранить Печать Download PDF Full Report Also available in Chinese, Simplified Chinese, Simplified Russian English Краткий обзор Все больше граждан центральноазиатских стран — как мужчин, так и женщин — уезжают на Ближний Восток, чтобы сражаться за Исламское государство (ИГ, ранее ИГИЛ) или поддерживать его другими способами. За последние три года от 2 до 4 тыс. человек отвернулись от своих светских государств в поисках радикальной альтернативы; причинами этого послужили в том числе вытеснение из политического поля и отсутствие экономических перспектив, отличающие этот постсоветский регион. ИГ привлекает не только тех, кто хочет воевать, но и тех, кто жаждет более праведной, содержательной, фундаменталистской религиозной жизни. Это представляет собой сложную проблему для центральноазиатских правительств и дает им дополнительный повод в борьбе с инакомыслием. Однако более эффективным решением стало бы исправление множества политических и административных изъянов, пересмотр дискриминационных законов и политики, реализация социально ориентированных программ как для мужчин, так и для женщин, создание рабочих мест на родине для неустроенной молодежи, а также обеспечение более скоординированных действий разных силовых структур. Если значительная часть этих радикализовавшихся мигрантов вернется, они могут дестабилизировать обстановку и создать угрозу безопасности по всей Центральной Азии. Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан представляют собой хрупкий регион, зажатый между Россией и Афганистаном, Ираном и Китаем. Для всех этих стран характерно низкое качество государственного управления, коррупция и преступность. Узбекистан и Туркменистан напоминают авторитарные полицейские государства. Казахстан, при наличии некоторого благосостояния, отличается запущенными регионами и автократичностью политической системы. Во всех пяти странах отсутствует качественное социальное обеспечение, особенно в сельской местности. Силовые структуры — с учетом их недофинансирования, плохой подготовки и склонности заменять жесткими мерами нехватку ресурсов и навыков — не способны справиться с таким сложным вызовом, как радикальный ислам. Вместо того, чтобы поощрять свободу вероисповедания в рамках светской конституции и перенимать европейский и азиатский опыт реабилитации джихадистов, все пять стран лишь сильнее подстегивают радикализацию из-за законов, ограничивающих религиозное развитие, и полицейских репрессий. Вербовка в ряды экстремистов происходит в мечетях и намазханах (молельных комнатах) по всему региону. Интернет и социальные сети играют важную, но отнюдь не решающую роль. Радикализация женщин часто возникает в ответ на нехватку социальных, религиозных, экономических и политических возможностей для них в Центральной Азии. Экономическое вознаграждение — не тот мотив, по которому люди едут в подконтрольные ИГ территории. Для одних – это личное приключение, другие откликаются на призыв к оружию. Многие в итоге становятся помощниками более опытных бойцов с Кавказа или из арабских государств. Среди выходцев из Центральной Азии в Исламском государстве преобладают этнические узбеки, включая граждан Узбекистана, однако много и киргизов, казахов, туркмен, таджиков. Часть была завербована на родине, часть радикализовалась за границей (нередко будучи трудовыми мигрантами). Остро проблема стоит на юге Кыргызстана, где риски усугубляются отчуждением узбекской общины после столкновений в Оше в 2010 году. Привлекательность джихадизма в регионе обусловлена также несбывшимися ожиданиями политических и социальных перемен. Сторонники ИГ разнородны: богатые и бедные, образованные и нет, юные и взрослые, мужчины и женщины — всех их объединяет усталость от социально-политической обстановки. Наиболее уязвим в этом смысле Узбекистан. Разочарованные и выброшенные на обочину, люди, которые и подумать не могли о том, чтобы воевать на стороне давно существующего Исламского движения Узбекистана (ИДУ) или Талибана в Афганистане, видят в Исламском государстве силу, создающую новый закон и освященный политический порядок. Увеличивается число жителей Центральной Азии, которые проходят военное обучение и поднимаются выше по командной лестнице; разрастаются и сами джихадистские сети, в которых они состоят. И хотя большинство жителей Центральной Азии оказывается в слабо организованных джамаатах (ячейках), учрежденных по этническому и языковому признаку, они в итоге составляют более крупные региональные батальоны лояльных бойцов, представленных выходцами из стран бывшего СССР, Афганистана, Пакистана и Синьцзян-Уйгурского района Китая. Усиливается вероятность того, что в Центральной Азии такие связи окрепнут и станут более целенаправленными, а правительства, плохо подготовленные к отражению подобных угроз в области безопасности, будут застигнуты врасплох. Россия и Китай уже озабочены проблемой и призывают центральноазиатские государства решать проблему радикализации в свете подъема ИГ. Прочие международные партнеры региона, включая ЕС и США, должны признать тот факт, что приток иностранных боевиков из стран Центральной Азии нарастает, и в своих рекомендациях по преодолению проблемы придать первоочередное значение реформированию органов внутренних дел, а также формированию более толерантного отношения к религии. Вместе с тем без скоординированных усилий со стороны самих представителей Центральной Азии, в том числе их силовых структур в части обмена разведданными, внешние силы вряд ли смогут получить тот ответ, на который рассчитывают. Бишкек/Брюссель, 20 января 2015 г. Download pdf to continue reading the full report I. Overview Growing numbers of Central Asian citizens, male and female, are travelling to the Middle East to fight or otherwise support the Islamic State (IS, formerly ISIL orISIS). Prompted in part by political marginalisation and bleak economic prospects that characterise their post-Soviet region, 2,000-4,000 have in the past three years turned their back on their secular states to seek a radical alternative. IS beckons not only to those who seek combat experience, but also to those who envision a more devout, purposeful, fundamentalist religious life. This presents a complex problem to the governments of Central Asia. They are tempted to exploit the phenomenon to crack down on dissent. The more promising solution, however, requires addressing multiple political and administrative failures, revising discriminatory laws and policies, implementing outreach programs for both men and women and creating jobs at home for disadvantaged youths, as well as ensuring better coordination between security services. Should a significant portion of these radicalised migrants return, they risk challenging security and stability throughout Central Asia. Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan, Turkmenistan and Uzbekistan form a brittle region, sandwiched between Russia and Afghanistan, Iran and China. Each suffers from poor governance, corruption and crime. Uzbekistan and Turkmenistan resemble authoritarian police states. Kazakhstan has some wealth, but its regions are in disrepair, and its political system is autocratic. All five fail to deliver quality social services, particularly in rural areas. Their security services – underfunded, poorly trained and inclined to resort to harsh methods to compensate for a lack of resources and skills – are unable to deal with a challenge as intricate as radical Islam. Rather than promoting religious freedom while safeguarding secular constitutions and attempting to learn from European or Asian experiences in rehabilitating jihadis, the five fuel further radicalisation by using laws to curb religious growth and the police to conduct crackdowns. Recruitment to the extremist cause is happening in mosques and namazkhana(prayer rooms) across the region. The internet and social media play a critical but not definitive role. The radicalisation of women is often a response to the lack of social, religious, economic and political opportunities afforded to them in Central Asia. Economic reward is not a motivation for those drawn to IS-controlled territory. For some, it is a personal adventure; for others it is a call to arms. Many find themselves providing support services to more experienced fighters from the Caucasus or Arab states. Ethnic Uzbeks, including citizens of Uzbekistan, are most numerous among the Central Asians with the Islamic State, but Kyrgyz, Kazakhs, Turkmen and Tajiks are also well represented. Some are recruited at home; others are radicalised abroad, often as migrant workers. The problem is acute in southern Kyrgyzstan, where the risks are amplified by the alienation of the Uzbek community since the violence in Osh in 2010. The appeal of jihadism in the region is also rooted in an unfulfilled desire for political and social change. Rich or poor, educated or not, young or mature, male or female, there is no single profile of an IS supporter, but fatigue with social and political circumstances is an important linking thread. Uzbekistan is particularly exposed. Frustrated and excluded, people who would not have considered fighting with the longer-established Islamic Movement of Uzbekistan (IMU) or the Taliban in Afghanistan perceive the Islamic State as the creator of a novel and ordained political order. The number of Central Asians receiving combat training and progressing through IS command structures is increasing, as are the jihadi networks of which they are a part. Although most Central Asians find themselves in jamaats (factions) organised loosely along ethnic and linguistic lines, these form larger regional battalions of cooperating fighters from across the former Soviet Union, Afghanistan, Pakistan and China’s Xinjiang region. The risk is rising that these connections will gather pace and purpose in Central Asia, blindsiding governments ill-prepared to respond to a security threat of this type. Russia and China are already concerned and have urged the Central Asian states to address the problem of radicalisation in light of the rise of IS. The region’s other international partners, including, the EU and the U.S., should recognise that Central Asia is a growing source of foreign fighters and consider prioritising policing reform, as well as a more tolerant attitude to religion, in their recommendations for combating the problem. Without a concerted effort on the part of the Central Asians, including their security services with respect to intelligence sharing, however, the response outside powers seek will likely flounder. Bishkek/Brussels, 20 January 2015 Related Tags More for you Podcast / Asia What's at Stake for Russia in a Taliban-led Afghanistan? Podcast / Europe & Central Asia War & Peace: Police, Protests & Populism in Central Asia