Briefing 26 / Middle East & North Africa 05 января 2009 7 minutes Прекратить Войну в Секторе Газа Share Facebook Twitter Email Linkedin Whatsapp Сохранить Печать Download PDF Full Report Also available in עברית Русский עברית English العربية КРАТКИЙ ОБЗОР Боевые действия, эскалации которых ни Израиль, ни Хамас в принципе не хотели, переросли в полномасштабную войну, в которой обе стороны стремятся одержать победу. Шестимесячное перемирие, истекшее 19 декабря, было далеко от идеального. Израиль страдал от периодических ракетных обстрелов и осознания того, что его противник накапливал опасную огневую мощь. Хамасу был нанесен ущерб экономической блокадой, подрывавшей его надежды на установление полноценного контроля над сектором Газа. Благоразумный компромисс, который бы положил конец ракетным обстрелам и обеспечил бы открытие пограничных контрольно-пропускных пунктов, в принципе оставался возможен, но без принятия двусторонних обязательств, эффективного посредничества третьей стороны или установления взаимного доверия, оно неизбежно переросло в то, свидетелями чего мы являемся в настоящее время - полномасштабную военную операцию, в ходе которой обе стороны намереваются достичь для себя определенные цели. По итогам каждых суток проводимой операции Израиль рассчитывает на еще большее ослабление военного потенциала Хамаса и снижение риска ракетных обстрелов своей территории; Хамас делает ставку на повышение своего внутреннего и регионального престижа. Только неотложные действия членов международного сообщества, рассматриваемых обеими сторонами как надёжных и заслуживающих доверия, могут положить этому конец до того, как возрастут людские и политические потери, или пока операция сухопутных войск Израиля, - начатая в момент публикации этого брифинга, - не переросла в авантюру непрогнозируемых масштабов, с неизвестными последствиями и значительными человеческими жертвами. С точки зрения Хамаса продление перемирия было возможно, но, только при изменении этой договоренности. Относительное спокойствие позволило ему консолидировать власть и нанести ущерб потенциальным противникам. Но блокада так и не была снята. Положение руководителей Хамаса становилось все сложней, поскольку получалось, что они соблюдали перемирие для обеспечения персональной безопасности, ценой ухудшения условий жизни всего населения сектора. По мере истечения перемирия ракетный обстрел усиливался, недвусмысленно демонстрируя намерение Хамаса прибегнуть к насилию, чтобы вынудить Израиль открыть пропускные пункты. В первые дни удары возмездия израильских ВВС произвели впечатление на боевиков Хамаса, запускавших ракеты "Кассам", согласованностью действий, интенсивностью и масштабом. Но они не застала их врасплох. Напротив, исламистское движение рассчитывает получить политические дивиденды от материальных потерь. Оно понимает, что не сможет оказать серьезного военного сопротивления Израилю, но может заявить о своей победе, просто выстояв перед этим беспрецедентным нападенем; для движения, которое строит свою пропаганду на идее мученичества и образе стойкости, этого будет достаточно. Его внутренние и региональные позиции, несколько подорванные агрессивным захватом власти в секторе Газа и кажущимся безразличием к делу национального единства, намного бы превысили его реальный военный потенциал, в то время как позиции его противников в палестинском движении - президента Махмуда Аббаса, располагающейся в Рамалле Палестинской администрации (ПА), и движения Фатх – оказались бы под ударом. Сухопутная операция Израиля ожидалась, а в некоторых структурах Хамаса на нее рассчитывали. Обстановка уличных боёв, по их предположениям, тактически более выгодна. В случае, если их правление будет ликвидировано, некоторые из них надеятся на возвращение к тактике прямых вооруженных действий, когда их больше не отвлекали бы государственные дела. С точки зрения Израиля полгода полного спокойствия были благоприятны, несмотря на постоянное беспокойство. Хамас воспользовался им для накопления более мощного и дальнобойного арсенала; капрал Гилад Шалит, захваченный в плен в 2006 г., остается в положении заложника; и спорадический ракетный обстрел не утихает. Все это еще можно было бы перенести, но только не активизацию обстрелов, предпринятых непосредственно перед истечением перемирия и после него. Тогда, даже наиболее миролюбиво настроенные израильтяне были вынуждены выступить за проведение полномасштабной военной операции. Ее цели остаются туманными. Военного успеха нельзя достичь исключительно с помощью военно-воздушных сил; окончание операции в тот момент, несмотря на массовые разрушения, обеспечило бы Хамасу политическую победу. Хотя вторжение сухопутных войск, возможно, не было неизбежным, после начала этой операции оно фактически стало предопределенным. В отличие от ситуации, сложившейся в Ливане в 2006 г., Израиль может продвигаться дальше: в отличие от Хизболла, у Хамаса нет ни стратегической глубины, ни возможности дооснащения своих сил. У него мало союзников. Израиль может оккупировать сектор Газа, и уничтожить либо пленить большинство военных и политических руководителей. Однако такие значительные возможностями сопряжены с опасностями равного масштаба, поскольку не существует никаких логичных выходов из этого положения ни возможности окончательного урегулирования. Израиль может начать с оккупации зоны на севере сектора Газа, чтобы положить конец обстрелам ракетами малого радиуса действия, но это не помешает использовать ракеты большего радиуса действия. Благодаря активным боевым операциям сухопутных войск можно ликвидировать многие ракеты и пусковые установки, но без глубокого, длительного вторжения в густонаселенные районы сектора нельзя будет воспрепятствовать обстрелам Хамаса. Становится все более вероятным осуществление крупномасштабной операции, которая фактически будет направлена на свержение Хамаса. Но кто придет к власти после прекращения оккупации Израиля? Как тогда сможет осуществлять функции государственного управления дискредитированная к тому моменту Палестинская администрация? Даже подавляющая в военном отношении победа, в конечном итоге, не сможет обеспечить равноценной или устойчивой политической победы. Борьба, которая началась как перетягивание каната по условиям нового перемирия, стала сражением за условия сдерживания и баланс сил – и для него нет простого решения. Израиль в принципе готов к заключению перемирия, но только после того, как он поставит Хамас на колени, лишит его ракет дальнего радиуса действия и рассеет всякие иллюзии о возможности борьбы на равных, когда ракетный обстрел представляет такой же фактор сдерживания, как и авианалет, и решение этой задачи может потребовать длительного времени. Хамас также заинтересован в подписании перемирия, но только взамен на открытие пропускных пунктов. Тем временем он рассматривает каждый день продолжения конфликта как свидетельство своего мощного потенциала сопротивления. Обе стороны неизменно видят больше выгоды в том, чтобы продолжать вооруженную конфронтацию, нежели идти на уступки. Остается международное сообщество. Стимул к окончанию такого рода асимметричной войны может появиться по двум причинам: либо обе стороны достаточно обескровят друг друга, либо активно вмешается международное сообщество. В данном случае некоторые его члены, по-видимому, извлекли полезные уроки из ливанской войны. Большую активность теперь проявляет ЕС, отдельные европейские страны, такие как Франция, стремящаяся восстановить свою центральную роль на Ближнем Востоке, и крупные региональные державы, такие как Турция - страна, участие которой стало тем более важным, поскольку наметились расхождения между Хамасом и Египтом, традиционным посредником на переговорах. Вместе с тем 5 января Каир пригласил Хамас для участия в переговорах. Однако, как это имело место два года назад, незамедлительное и безоговорочное окончание боевых действий наталкивается на аргумент, что это способствовало бы сохранению тех элементов, которые способствовали эскалации насилия. Это в общем-то верно. Следует заполнить лакуны в более не соблюдаемом перемирии. Но, несмотря на бесполезные и рискованные усилия Вашингтона замедлить урегулирование конфликта, наиболее неотложной задачей остается прекращение боевых действий; отсутствие эффективного посредничества уже внесло вклад в эскалацию насилия от зыбкого перемирия до обстрела ракетами дальнего действия и от крупномасштабных воздушных бомбардировок к наземной операции. Чтобы защитить мирных жителей, ограничить политическое потери (смягчить поляризацию и радикализацию в регионе, воспрепятствовать дальнейшей дискредитации всех "умеренных" или "мирного процесса") и избежать дальнейшей катастрофы (массовая гибель населения в уличных боях в секторе Газа, попадание ракеты Хамаса по жизненно-важному израильскому объекту), третьи лица должны оказать давление на обе стороны для немедленного прекращения военной операции. Короче говоря, требуется дипломатический результат ливанского типа, но без аналогичного затягивания боевых действий. Чтобы обеспечить успешное урегулирование, прекращение боевых действий должно прямо сопровождаться шагами, снимающими основные обеспокоенности обеих сторон: Заключение перемирия на неограниченный срок, в соответствии с которым: Хамас прекращает все ракетные обстрелы, удерживает вооруженных боевиков в 500 метрах от границы Израиля и заставляет другие вооруженные организации подчиниться этому правилу; и Израиль прекращает все военные операции и выводит все войска из сектора Газа; реальные усилия по прекращению контрабанды оружия в секторе Газа, во главе с Египтом и координации с региональными и международными акторами; отправка многонациональной миссии наблюдателей для контроля за соблюдением условий перемирия, обеспечения связи между двумя сторонами, и разрядки потенциальных кризисов; важную роль в решении этой задачи могли бы сыграть такие страны, как Франция, Турция и Катар, а также такие организации, как ООН; и открытие пропускных пунктов на границе сектора Газа с Израилем и Египтом, вместе с: возвращением присутствия ЕС на контрольно-пропускной пункт Рафах и распространение его присутствия на пропускные пункты по границе сектора Газа с Израилем; и координация действий на пропускных пунктах между властями Хамаса и Палестинской администрацией (расположенной в Рамалле). Последний пункт - роль Хамаса, конечно, является камнем преткновения, неразрешимой дилеммой, которая в значительной степени объясняет то, как разворачивалась нынешняя трагедия. Двухлетняя история сектора Газа стала историей коллективного провала: Хамас упустил возможность действовать как ответственная политическая сила; Израиль, который придерживался близорукой политики изоляции сектора Газа и пытался подорвать Хамас, не добился своих целей; руководство Палестинской автономии, которое отказалось смириться с результатами победы на выборах исламистов, стремилось свергнуть Хамас и фактически стало выглядеть как лидер всего лишь одного сегмента палестинского общества, противопоставленный другому; и международное сообщество, включая многих региональных лидеров, требовавшее перестройки Хамаса из военной организации в политическую, но не предоставившее достаточных стимулов для подобного рода эволюции, и признавшее важность обеспечения единства палестинского движения только после многолетних усилий по его подрыву. Все это необходимо изменить. Устойчивого урегулирования не удастся достичь ни игнорируя Хамас и его структуры, ни рассчитывая на то, что в результате тяжелых ударов он примет ранее отвергнутые условия. Установление единства в лагере палестинцев является приоритетом более неотложным, но также и более труднодостижимым, чем когда-либо прежде; так же, как и принятие исламистами основных международных обязательств. Тем временем, Хамас, если Израиль не отважится на рискованный шаг по его свержению, должен будет играть политическую роль, а также обеспечивать безопасность в секторе Газа и на пропускных пунктах. Это могло бы символизировать "победу" Хамаса, но это - неизбежная плата за ошибочную блокаду, но, вследствие прекращения ракетных обстрелов и обеспечения более устойчивого пограничного режима это стало бы также значительной победой Израиля, и, что наиболее существенно, двух народов. Город Газа / Рамалле / Иерусалим / Брюссель, 5 января 2009 г. Download pdf to continue reading the full report I. Overview A war neither Israel nor Hamas truly wanted turned into a war both are willing to wage. The six-month ceasefire that expired on 19 December was far from ideal. Israel suffered through periodic rocket fire and the knowledge that its foe was amassing lethal firepower. Hamas endured a punishing economic blockade, undermining its hopes of ruling Gaza. A sensible compromise, entailing an end to rocket launches and an opening of the crossings should have been available. But without bilateral engagement, effective third party mediation or mutual trust, it inexorably came to this: a brutal military operation in which both feel they have something to gain. As each day goes by, Israel hopes to further degrade Hamas’s military capacity and reduce the rocket risk; Hamas banks on boosting its domestic and regional prestige. Only urgent international action by parties viewed as credible and trustworthy by both sides can end this before the human and political toll escalates or before Israel’s land incursion – which was launched as this briefing went to press – turns into a venture of uncertain scope, undetermined consequence and all-too-familiar human cost. From Hamas’s perspective, prolonging the ceasefire was appealing but only if that arrangement was modified. Relative calm had enabled it to consolidate power and cripple potential foes. But the siege never was lifted. Increasingly, Hamas leaders were in the uncomfortable position of appearing to want the truce for personal safety at the price of collective hardship. As the expiration date approached, rocket fire intensified, an unsubtle message that Hamas would use violence to force Israel to open the crossings. In the first days, Israel’s retaliatory air campaign shook Hamas’s Qassam fighters by its timing, intensity and scale. But it did not catch them unprepared. Instead, the Islamist movement hopes to reap political benefit from material losses. It knows it is no military match for Israel, but it can claim victory by withstanding the unprecedented onslaught; for a movement that thrives on martyrdom and the image of steadfastness, that would be enough. Its domestic and regional standings, somewhat bruised by its harsh tactics in taking over Gaza and seeming indifference to national unity, would grow far beyond its actual military capability, while those of its domestic foes – President Mahmoud Abbas, the Ramallah-based Palestinian Authority (PA) and Fatah – are in peril. A ground invasion was expected and, in some Hamas quarters, hoped for. House-to-house guerrilla warfare, they surmise, is more favourable terrain. Should their rule be toppled, some claim to look forward to a return to pure armed struggle, untainted by the stain of governance. From Israel’s perspective, six months of overall quiet had been welcome, if not without perpetual qualms. Hamas used it to amass a more powerful and longer-range arsenal; Corporal Gilad Shalit, captured in 2006, remained imprisoned; and sporadic rocket fire continued. All this it could withstand, but not the intensification of attacks immediately preceding and following the end of the truce. Then, even those most reluctant to escalate felt compelled to act massively. Goals remain hazy. Military success could not be achieved through airpower alone; an end to the operation then, despite massive destruction, would have handed Hamas a political victory. So, while the land incursion might not have been inevitable, once the operation was launched it was virtually preordained. Unlike in Lebanon in 2006, Israel can carry it far: in contrast to Hizbollah, Hamas has neither strategic depth nor resupply ability. It has few allies. Israel can take Gaza and kill or capture most of the military and political leaders. Yet, with such expansive possibilities come risks of equal magnitude for there is no logical exit or end point. Israel might start by occupying areas in Gaza’s north to deal with the short-range rockets, but that would leave longer-range ones. Intensive ground operations can remove many rockets and launchers, but without profound, durable incursion into densely populated areas cannot prevent Hamas from firing. A massive intervention that in effect topples Hamas is looking increasingly possible. But who will take over on the back of Israel’s occupation? How could a then discredited PA assume power? Even crushing military victory ultimately might not be that much, or that lasting, of a political win. Fighting that began as a tug-of-war over terms of a new ceasefire has become a battle over terms of deterrence and the balance of power – with no easy way out. Israel in principle wants a ceasefire, but only after it brings Hamas to its knees, strips it of long-range capabilities and dispels any illusion of a fight among equals in which rocket fire has the same deterrent effect as airforce raids, all of which could take a long time. Hamas, too, has an interest in a ceasefire, but only in return for opening the crossings. In the meantime, it sees every day of conflict as testimony to its resistance credentials. Both inexorably will see more benefit in persevering with violent confrontation than in appearing to give in. That leaves the international community. The impetus to conclude such an asymmetrical war can come one of two ways: for the parties to bloody each other sufficiently, or for the international community to assertively step in. In this, some world actors appear to have learned a useful lesson from the Lebanon war. There is more activism now, from the EU, individual European countries like France, which is seeking to renew its central Middle Eastern role and important regional actors, like Turkey – a nation whose involvement has become all the more critical given the breakdown of trust between Hamas and the traditional mediator, Egypt. Even Cairo, on 5 January, had invited Hamas for talks. Still, as was the case two years ago, a swift, unconditional end to fighting is bumping up against the argument that this would leave in place ingredients that prompted the conflagration. True enough. The blanks in the defunct ceasefire must be filled. But, Washington’s unhelpful and perilous efforts to slow things down notwithstanding, the most urgent task must be stopping the fighting; already, the absence of effective mediation has contributed to the climb from unreliable ceasefire to long-range rocket fire and massive aerial bombardment to ground offensive. To protect civilians, limit political damage (regional polarisation and radicalisation, further discrediting of any “moderates” or “peace process”) and avoid a further catastrophe (massive loss of life in urban warfare in Gaza, a Hamas rocket hit on a vital Israeli installation), third parties should pressure both sides to immediately halt military action. In short, what is required is a Lebanon-type diplomatic outcome but without the Lebanon-type prolonged timetable. To be sustainable, cessation of hostilities must be directly followed by steps addressing both sides’ core concerns: an indefinite ceasefire pursuant to which: Hamas would halt all rocket launches, keep armed militants at 500 metres from Israel’s border and make other armed organisations comply; and Israel would halt all military attacks on and withdraw all troops from Gaza; real efforts to end arms smuggling into Gaza, led by Egypt in coordination with regional and international actors; dispatch of a multinational monitoring presence to verify adherence to the ceasefire, serve as liaison between the two sides and defuse potential crises; countries like France, Turkey and Qatar, as well as organisations such as the UN, could play an important part in this; and opening of Gaza’s crossings with Israel and Egypt, together with: return of an EU presence at the Rafah crossing and its extension to Gaza’s crossings with Israel; and coordination between Hamas authorities and the (Ramallah-based) PA at the crossings. That last point – Hamas’s role – is, of course, the rub, the unresolved dilemma that largely explains why the tragedy unfolded as it did. Gaza’s two-year story has been one of collective failure: by Hamas, which missed the opportunity to act as a responsible political actor; of Israel, which stuck to a shortsighted policy of isolating Gaza and seeking to undermine Hamas that neither helped it nor hurt them; of the PA leadership, which refused to accept the consequences of the Islamists’ electoral victory, sought to undo it and ended up looking like the leader of one segment of the Palestinian community against the other; and of the international community, many regional actors included, which demanded Hamas turn from militant to political organisation without giving it sufficient incentives to do so and only recognised the utility of Palestinian unity after spending years obstructing it. This should change. Sustainable calm can be achieved neither by ignoring Hamas and its constituents nor by harbouring the illusion that, pummelled into submission, it will accept what it heretofore has rejected. Palestinian reconciliation is a priority, more urgent but also harder than ever before; so, too, is the Islamists’ acceptance of basic international obligations. In the meantime, Hamas – if Israel does not take the perilous step of toppling it – will have to play a political and security role in Gaza and at the crossings. This might mean a “victory” for Hamas, but that is the inevitable cost for a wrongheaded embargo, and by helping end rocket fire and producing a more stable border regime, it would just as importantly be a victory for Israel – and, crucially, both peoples – as well. Gaza City/Ramallah/Jerusalem/Brussels, 5 January 2009 Related Tags Israel/Palestine More for you Op-Ed / Middle East & North Africa No Exit From Gaza Originally published in Foreign Affairs Also available in Also available in العربية Q&A / Middle East & North Africa With All Eyes on Gaza, Israel Tightens Its Grip on the West Bank Also available in Also available in العربية