Report 34 / Europe & Central Asia 30 May 2002 Центральная Азия: вода и конфликт Борьба за водные ресурсы в Центральной Азии все больше ожесточается, и это не может не внушать тревогу, поскольку она усиливает напряженность в регионе, где и так далеко неспокойная обстановка. Share Facebook Twitter Email Linkedin Whatsapp Save Print Also available in English Русский English КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ Борьба за водные ресурсы в Центральной Азии все больше ожесточается, и это не может не внушать тревогу, поскольку она усиливает напряженность в регионе, где и так далеко неспокойная обстановка. Сельское хозяйство является основой экономики региона, и такие культуры, как хлопчатник и рис, требуют интенсивного орошения. С тех пор, как в 1991 г. центральноазиатские государства обрели независимость, потребление воды резко увеличилось и достигло уровня, поддерживать который далее невозможно. Ирригационные системы пришли в упадок настолько, что половина всей воды не достигает полей, а несколько лет маловодья сократили имеющиеся водные ресурсы на одну пятую часть, при этом потребность в воде постоянно растет. Усилия по восстановлению Афганистана будут создавать дополнительную нагрузку на водоснабжение. Проблемы увеличения потребности и сокращения обеспеченности водными ресурсами осложняются неспособностью стран региона действовать сообща. В Советском Союзе обмен водными и энергетическими ресурсами свободно осуществлялся на всем его пространстве, преодолевая лишь административные границы республик, а Москва предоставляла средства и руководила строительством и содержанием инфраструктуры. Рост национализма и соперничества между пятью центральноазиатскими странами означает, что им не удалось выработать жизнеспособный региональный подход взамен советской системы управления. И действительно, как источник напряженности в последние годы, взаимосвязанные вопросы водных и энергетических ресурсов уступают по значимости лишь исламскому экстремизму. Ежегодно споры возникают между двумя группами стран: тремя странами низовья рек– Казахстаном, Туркменистаном и Узбекистаном, которые потребляют огромное количество воды для выращивания хлопка, и государствами, расположенными в верховье рек – Кыргызстаном и Таджикистаном. Странам низовья требуется больше воды для их расширяющегося сельскохозяйственного сектора и растущего населения, в то время как экономически более слабые страны верховья пытаются получить больший контроль над своими ресурсами и хотят использовать больше воды для выработки электроэнергии и возделывания земли. Напряженность создается вокруг двух главных рек региона, которые впадают в Аральское море – реки Сырдарья, берущей начало в Кыргызстане и протекающей по территории Узбекистана и Казахстана, и реки Амударья, текущей из Таджикистана через Узбекистан и Туркменистан. Амударья и ее притоки формируют часть границы между центральноазиатскими странами и Афганистаном. В данном отчете определены четыре основные сферы напряженности между государствами Центральной Азии: Отсутствие последовательного и четкого управления водными ресурсами; Неспособность соблюдать или применять водные квоты; Нереализованные и несвоевременные бартерные соглашения и платежи; Неопределенность по поводу будущих планов развития инфраструктуры. Управление водными ресурсами страдает от унаследованного с советских времен контроля "сверху" и в целом от соперничества между государствами. Созданная в 1992 г. Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК) не приняла в расчет меняющиеся политические и экономические отношения. МКВК – это довольно закрытый межправительственный орган, занимающийся почти исключительно разделом водных ресурсов. В нем не представлены ни сельскохозяйственные, ни промышленные потребители, нет в нем и представителей неправительственных организаций или других участников. В руководстве преобладают чиновники из Узбекистана, что вызывает подозрения, что Комиссия отдает предпочтение национальным интересам этой страны. Это приводит к отсутствию политической поддержки со стороны других стран и, в результате, к серьезной нехватке средств. В то же время, отдельные страны делают мало для поддержания водных систем, служащих нуждам всего региона. Западные доноры начали разрабатывать другие системы управления, такие как программа Глобальный Экологический Фонд [Global Environment Facility (GEF)] при координации с Международным Фондом Спасения Арала (МФСА). Специальная программа для экономик Центральной Азии [SPECA], действующая при поддержке ООН, также работает над вопросами управления водными ресурсами. Однако ни одна из этих инициатив не достигла успеха в устранении основных политических препятствий, в частности, нежелания государств сотрудничать. Вскоре после независимости пять государств договорились о сохранении советской системы квот, однако, это оказалось невыполнимым. Гражданская война в Таджикистане и упадок экономики Кыргызстана привели к тому, что службы водного мониторинга оказались в неисправности. Механизмы контроля и осуществления больше не работают, и страны часто обвиняют друг друга в превышении квот. Туркменистан потребляет слишком много воды в ущерб Узбекистану, который в свою очередь обвиняется Казахстаном в потреблении воды больше положенной нормы. Кыргызстан и Таджикистан утверждают, что все три страны низовья превышают квоты. Даже внутри Узбекистана области обвиняют друг друга в использовании слишком большого количества воды. Наиболее серьезная напряженность сложилась вокруг бартерных соглашений и платежей. Страны верховья поставляют воду Узбекистану и Казахстану в обмен на энергоресурсы в виде газа, угля или электроэнергии. Поскольку поставки энергоресурсов ненадежны, Кыргызстан в ответ спускает зимой больше воды через свои гидроэнергетические плотины, что приводит к затоплению земель в низовьях и к меньшему количеству воды для орошения в летний период. Попытки Кыргызстана потребовать оплату за воду наталкиваются на сопротивление стран низовья. Поскольку страны начали рассматривать эту проблему как ‘игру с нулевым выигрышем’, каждая из них предпринимает шаги к усилению контроля над водными ресурсами, зачастую в ущерб другим. В Центральной Азии растет неопределенность по поводу планов строительства новых водохранилищ и плотин или расширения орошаемых площадей. По большинству таких проектов консультации почти не проводятся, что усиливает взаимные подозрения государств-соседей. После падения режима талибов в ноябре 2001 г. возникла озабоченность по поводу того, какое влияние окажут усилия по восстановлению сельского хозяйства Афганистана: в настоящее время эта страна потребляет очень мало воды из Амударьи, но восстановление ирригационных систем создаст дополнительную нагрузку на реку. Напряженность вокруг водных и энергетических ресурсов способствует созданию в целом тревожного политического климата в Центральной Азии. Она не только провоцирует враждебные высказывания, но и вызывает к жизни предположения, что страны готовы защищать свои интересы с помощью силы, если потребуется. Узбекистан проводил учения, в которых соседние страны подозревали тренировочные рейды по захвату Токтогульского водохранилища. Недопоставки газа и зимние подтопления, которыми Узбекистан и Кыргызстан наносят взаимный ущерб друг друга, оказывают прямое и широкомасштабное воздействие на жителей этих стран и грозят усилить этническую напряженность в Ферганской долине. Борьба за водные ресурсы может лишь усилиться, и напряженность будет расти, если не будут созданы более эффективные механизмы для решения этих проблем. Необходим многосторонний региональный подход, учитывающий энергетические, сельскохозяйственные и демографические аспекты водопользования. До сих пор главным инструментом являлись двусторонние соглашения, не имевшие политического веса и не способные разрешить проблемы регионального масштаба. Управление водными ресурсами должно быть изменено, чтобы повысить отчетность и прозрачность: в настоящее время общественность, НПО и СМИ имеют весьма ограниченный доступ к информации или к процессу принятия решений. Эффективное управление водными ресурсами требует квот, которые выполнимы и подкреплены механизмами их соблюдения и санкциями против тех, кто эти квоты нарушает. Центральноазиатские страны по-прежнему подходят к этому вопросу как к чисто инженерной проблеме, в то время как проблема заключается в управлении множеством политических, социальных и экономических факторов. В Центральной Азии существует значительный скептицизм по поводу иностранного участия в решении водной проблемы. Доноры предпочитают технические решения политическим, и средства направляются на ремонт и замену старых ирригационных сооружений. Однако технические решения дадут лишь ограниченный эффект, если не будут сопровождаться политическими мерами. Ош/Брюссель, 30 мая 2002 г. Related Tags Climate Change and Conflict Uzbekistan Kyrgyzstan Kazakhstan More for you Podcast / Africa A Vicious Cycle: Climate and Conflict in the Horn of Africa Briefing / Africa Eight Priorities for the African Union in 2022 Also available in Français Up Next Podcast / Global Special Episode: Ten Conflicts to Watch in 2022
Podcast / Global 21 January 2022 Special Episode: Ten Conflicts to Watch in 2022 Which conflicts should we worry about most in 2022? This week on Hold Your Fire!, Richard Atwood and guest host Ásdís Ólafsdóttir talk to Crisis Group’s President & CEO Comfort Ero about our flagship survey “10 Conflicts to Watch”. Share Facebook Twitter Email Save Print As Russia appears poised for a military escalation in Ukraine, humanitarian catastrophe looms in Afghanistan and negotiations over the Iran nuclear deal enter crunch time, what should we worry about in the year ahead? Each year Crisis Group’s flagship publication 10 Conflicts to Watch, published with Foreign Policy magazine, looks at the trends, wars and crises that keep us up at night. On this week’s Hold Your Fire!, Richard Atwood and guest host Ásdís Ólafsdóttir, Crisis Group's Online Communications Manager, are joined by Comfort Ero, our new President & CEO, to talk about what we’re watching in 2022. They talk about big trends overshadowing global affairs: the impact of the pandemic and the climate crises on international peace and security, the human toll of the world’s worst wars, the major and regional power rivalries that hinder peacemaking and make for several increasingly perilous flashpoints, as well as the U.S.’s evolving global role one year into President Joe Biden’s tenure. They look up-close at the latest dynamics in individual crises, from Ukraine and Yemen to Afghanistan and Ethiopia, while sketching out some reasons for hope in an overall gloomy picture. Click here to listen on Apple Podcasts or Spotify. For more information, make sure to explore the whole of our flagship commentary published with Foreign Policy magazine: "10 Conflicts to Watch in 2022". For some more hopeful news, you can also check out Crisis Group’s Twitter thread 10 Reasons For Hope in 2022. Related Tags Climate Change and Conflict Multilateral Diplomacy The Covid-19 Pandemic and Deadly Conflict Humanitarian Fallout of Conflict Contributors Richard Atwood Executive Vice President atwoodr Ásdís Ólafsdóttir Associate Director, Online Communications asdisolafs Comfort Ero President & CEO EroComfort