О рассерженной молодежи на улице Котрова

Ситуация вокруг махачкалинской мечети на улице Котрова вступает в новую стадию. Духовное управление мусульман Дагестана, в чье ведение перешла мечеть, решило предоставить джамаату полное право выбора нового имама.

Временно исполняющий обязанности имама Мухаммадрасул Саадуев сложил с себя полномочия.

Недавно в Дагестане побывала известная правозащитница, глава российского представительства International Crisis Group Екатерина Сокирянская. Она выразила свою точку зрения по этим событиям.

После того, как мечеть на Которова была захвачена, мы с Ириной Гордиенко (спецкорреспондент «Новой газеты») были там рядом и наблюдали стайки молодых людей, явно дезориентированных, очень рассерженных, которые метались туда-сюда, пытаясь проявить свое негодование: «Хэй, брат, русские там нас притесняют!». Почему-то инцидент был спроецирован на Россию.

Казалось, найдись человек, который предложит им программу действий, они за ним пойдут. Впрочем, таких людей не оказалось, на удивление.

Хотя разные силы как-то обозначили свою позицию. ИГ (террористическая группировка, запрещена в РФ) сделало заявление по поводу ситуации в котровской мечети. Они призвали этих молодых людей «затаиться в общей массе» и нанести удар в тот момент, когда его будут меньше всего ожидать, по примеру того, что произошло во Франции. Таков первый результат котровского конфликта.

Ахлю-сунна – ассоциация ученых салафитов, которые входили в актив мечети – также сделала заявление, что поскольку смена имама мечети была проведена без согласия джамаата, и при этом собственник выступил за кандидатуру нового имама, то она полностью снимает с себя ответственность за все то, что будет происходить в мечети.

Семья Хачилаевых, которой принадлежит земля и строение под мечеть, очень не хочет никакой эскалации, и я так понимаю, что по крайней мере они не против нового имама. На самом деле актив мечети тоже был не против поиска компромиссной фигуры имама. Более того, они сказали, что это необходимо сделать.

Но они хотели, чтобы с их мнением посчитались. Однако этого не произошло, то есть та же фигура могла быть назначена и джамаатом, если бы это просто было сделано по-другому.

Есть в Дагестане еще старшее поколение салафитов. Некоторые из этих людей получили достаточно хорошее религиозное образование в свое время, они имеют жизненный опыт, умеренные убеждения, но они отстранились от этой ситуации.

На Кавказе обычно при каком-то серьезном конфликте подключают людей постарше, авторитетных. Сейчас этих старших людей не оказалось. Когда-то их отодвинули активные амбициозные молодые люди. Сейчас они уже сами не хотят вмешиваться.

Во-первых, потому что непонятно, будет ли их слушать более радикальная молодежь. Во-вторых, потому что им нечего предложить взамен.

Когда-то в 2010 году общественным деятелем Абасом Кебедовым и его соратниками был предложен некий альтернативный салафитский проект. В рамках этого проекта молодым людям предлагалось реализовывать свои религиозные потребности не в лесу, а в мечети.

Проект был поддержан и Национальным антитеррористическим комитетом (НАК), и тогдашним президентом Магомедовым, и режим в отношении салафитов был в значительной степени либерализован.

Были открыты различные образовательные инициативы, был запущен диалог с суфиями, было много интересных проектов, достаточно свободно стал чувствовать себя салафитский бизнес. Однако с 2012 года, наверное, в стране в целом и в Дагестане в частности произошел поворот к жестким мерам, и предыдущая деятельность была свернута, особенно до Олимпиады.

Сегодня никаких альтернативных проектов молодежи старшее поколение предложить не может. А поскольку они ничего всерьез не могут предложить и не могут гарантировать, самое главное, молодежи безопасность, то и ответственность брать на себя они тоже не хотят.

А молодежь рассержена: 3-4 тысячи человек ходит в эту мечеть. Но ситуация затронула далеко не только прихожан мечети. Как считает Ирина Гордиенко – это символ.

Мы разговаривали с молодым человеком, который живет на Севере Дагестана и вообще практически никогда не ходит в эту мечеть, но он сказал – у меня отняли эту свободу. Сделать вид, что ничего не произошло и что само рассосется, невозможно. Не рассосется.

Возможно, кто-то последует советам ИГ, и под покровом ночи скинет гранату человеку, который взял на себя обязанность быть имамом мечети. Этот человек подвержен достаточно серьезному риску.
Что делать умеренным лидерам? У них тоже очень сложная дилемма. Брать на себя ответственность, не видя реального выхода, – это значит брать на себя ответственность за возможную кровь.

Самоустраниться – значит, в общем-то, оставить эту молодежь на произвол судьбы.

Хорошего решения нет, все решения очень плохие. И как бы ни поступили в этой ситуации умеренные лидеры – их авторитет, их способность занимать договороспособные позиции ослаблены.