Report / Middle East & North Africa 29 марта 2011 4 minutes

Радикальный ислам в секторе Газа

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

В свете недавнего обострения конфронтации между Израилем и движением Хамас, ситуация в секторе Газа, а также характер отношений исламистского движения с более радикально настроенными организациями, снова оказались в центре внимания. Обстоятельства, сложившиеся в секторе Газа, вызывают озабоченность одновременно в нескольких аспектах: стремится ли Хамас установить на контролируемой им территории нормы шариата; насколько реален процесс исламизации сектора Газа и способствует ли он росту влияния группировок салафистов-джихадистов; какова вероятность того, что дочерние структуры Аль-Каиды смогут закрепиться в Газе? На сегодняшний день более радикально настроенные исламистские группировки являются основными политическими и идеологическими конкурентами Хамаса, несмотря на их небольшое количество, размытую организационную структуру, незначительные - в данное время - достижения в борьбе с Израилем и невысокий потенциал влияния на властные структуры. Роль салафистов-джихадистов в секторе Газа в меньшей степени определяется их военными возможностями, нежели идеологическими ограничениями, которые они налагают на Хамас, сокращая количество степеней свободы движения: они успешно аппелируют к членам военного крыла Хамаса, обладающим большим влиянием; проводимые ими террористические действия, как на территории самого сектора Газа, так и за его пределами, несут очевидную угрозу безопасности; их критика Хамаса за прекращение боевых действий против Израиля или отсутствие политической воли для установления в Газе норм шариата увеличивает градус политического и идеологического давления, целью которого является дальнейшая радикализация и исламизация Сектора Газа. Иными словами, салафисты представляют собой серьёзную проблему, которая в значительной степени усугубляется политикой изоляции сектора Газа и бойкотом Хамаса. Учитывая то, что, в связи с событиями Арабской весны, международное сообщество сегодня ищет новые пути взаимодействия с политическим исламом, сектор Газа является хорошим плацдармом для начала этого процесса.

В последние годы движение Хамас столкнулось в секторе Газа с конкуренцией со стороны новых исламистских организаций. Это группировки боевиков, известные как салафисты-джихадисты, придерживающиеся строгой интерпретации идейных доктрин ислама и рассматривающие себя не в узких рамках «освободителей Палестины», но как часть международного движения, с оружием в руках защищающего мусульман против неверных, к числу которых, по мнению многих представителей салафистов, относятся шииты и палестинские секуляристы. Несмотря на то, что в настоящее время количество таких групп и их численность относительно невелики, они - будучи ответственными за значительную часть обстрелов Израиля ракетами с территории сектора Газа - вполне способны спровоцировать эскалацию напряжения, которая, как показали события прошедшей недели, может привести к серьёзным последствиям для сектора Газа, Израиля и региона в целом.

Со временем сотрудничество Хамаса с салафистскими радикальными группировками сменилось конфронтацией. Так, в 2006 году одна из старейших салафистских группировок сектора Газа, Джаиш Аль-ислам (Армия Ислама) и Хамас - при участии ещё одной фракции - взяли в плен сержанта израильской армии Гилада Шалита. Несмотря на это, в течение последующих нескольких лет Хамас принял ряд жестких мер, направленных против Джаиш Аль-ислам и других салафистских группировок, предпринимая самые решительные действия, в тех случаях, когда он сталкивался даже с намеком на прямой вызов его властным полномочиям. Иллюстративным примером такого жесткого подхода могут служить события 2009 г.: в августе этого года духовный лидер движения "Джунд Ансар Аллах" ("Воины сторонников Аллаха"), относительно молодой группировки салафистов-джихадистов, базирующейся в Рафахе, осудил политику Хамаса, провозгласил исламский эмират в Палестине, и потребовал установления шариата. Хамас незамедлительно предпринял жесткие репрессивные меры, в результате которых погибло более двадцати человек, сто было ранено, а сама группировка фактически прекратила существование.

Описанные события стали точкой отсчёта начала политики "активного сдерживания", проводимой Хамасом не только в отношении боевиков салафистов – представители салафистских группировок, задержанные при попытке нарушить перемирие, до недавнего времени поддерживаемое Хамасом, систематически арестовываются - но также и в отношении членов Хамаса, сочувствующих таким группировкам. В этом отношении необходимо заметить, что ряды большинства группировок салафистов-джихадистов в секторе Газа пополняются в основном представителями молодого поколения - бывшими рядовыми членами вооружённых крыльев традиционных партий и движений, прежде всего Хамаса и Исламского джихада, но также Комитетов народного сопротивления (КНС) и Фатха. Причины, по которым они предпочли покинуть более умеренные организации и вступить в ту или иную группировку салафистов-джихадистов могут быть самыми различными, однако большинство новых членов заявляют, что основными мотивами их неудовлетворённости Хамасом стали: участие движения в выборах в законодательные органы власти в 2006 г., заключение соглашения о прекращении огня с Израилем и неспособность, после прихода к власти в секторе Газа, установить законы шариата.

Уровень влияния салафистов-джихадистов на политической сцене сектора Газа можно охарактеризовать как умеренный: не играя решающей роли, они в вносят ощутимый вклад в формирование политико-идеологического ландшафта. Их основные претензии к Хамасу заключаются в определённом послаблении, демонстрируемом последним в обеспечении соблюдения идеологических догм ислама. Такие обвинения находят широкий отклик среди многих сторонников движения, что, в свою очередь, вынуждает правительство стремиться к более строгому применению норм исламского законодательства. Правительство, однако, является точкой приложения разновекторных сил и салафисты представляют лишь одну из них. Противовесом идеологическому прессу со стороны салафистов являются практические соображения, связанные с поддержанием административной управляемости территории, надежда на расширение дипломатических связей и давление со стороны многих жителей сектора Газа, правозащитников и представителей Запада. Результатом становятся политические метания правительства: как правило, принимается пакет решений, направленных на усиление процесса исламизации общественной жизни, после чего некоторые решения – под давлением общественного мнения – отменяются, а некоторые остаются в силе. Ещё большую озабоченность вызывает череда взрывов, перестрелок, поджогов и грабежей, целью которых очевидно стала "зачистка" неисламских элементов на территории сектора Газа, в результате которых не было инициировано ни одного открытого судебного процесса. Во многих случаях конкретные силы, стоящие за этими преступлениями, на сегодняшний день так и не были идентифицированы. Некоторые наблюдатели считают, что за этими актами насилия стоят группировки салафистов-джихадистов. Альтернативная точка зрения заключается в том, что вина лежит на наиболее радикальных членах самого Хамаса и правительство – располагая необходимой информацией - сочло наказание виновных политически невозможным в сложившейся деликатной ситуации: власти сектора являются постоянным объектом критики за факт заключения (ныне нарушенного) перемирия, которое, с одной стороны, так и не убедило Израиль снять блокаду границ сектора Газа, а с другой - не способствовало снижению уровня дипломатической изоляции Хамаса.

Несомненным просчётом стала избранная международным сообществом политика бойкота Хамаса и изоляции сектора Газа, по причинам, на которые неоднократно обращала внимание Кризисная Группа. Помимо того, что такая политика привела к резкому снижению уровня жизни жителей сектора Газа, она не привела – как ожидалось - к ослаблению Хамаса, не снизила уровень влияния и контроля движения в Газе, не привела к усилению движения Фатх и не способствовала продвижению мирного урегулирования. Необходимо добавить, что косвенным негативным эффектом такой близорукой политики международного сообщества явилось усиление влияния салафистов. Изоляция сектора Газа, ограничивающая контакты населения с внешним миром, и пока не приносящая осязаемых результатов стратегия Хамаса (попытки наладить отношения с международным сообществом, воздержание – до недавнего времени — от силовых методов борьбы с Израилем и наложение ограничений на широкую общественную исламизацию, которой требуют наиболее радикальные лидеры) несомненно играют на руку салафистам и автоматически увеличивают их влияние на структуры власти и общественное мнение. Естественно, никто не может гарантировать, что установление политических отношений с Хамасом и нормализация ситуации в секторе Газа приведет к увеличению степени прагматизма движения или снижению идеологической привлекательности более радикальных альтернатив. Но, в сложившейся ситуации, нет сомнений, что игра, по меньшей мере, стоит свеч.

Свержение президента Мубарака, вероятно, приведет к пересмотру политики Египта по отношению к сектору Газа. Возможно, будет существенно упрощена процедура пересечения границы и улучшены отношения с Хамасом. Такое предположение логически вытекает из перспектив формирования, по результатам египетских выборов, более репрезентативного правительства, в большей мере отражающего интересы населения, крайне недовольного политикой прежнего режима. Такие перемены несомненно дадут возможность другим сторонам – в первую очередь европейцам и американцам - пересмотреть сложившиеся представления и сменить сегодняшнюю позицию. Всем заинтересованным сторонам следует не упускать предоставленную таким образом возможность и осознать, что в секторе Газа альтернативой Хамасу совершенно не обязательно является Фатх. На территории сектора действуют более радикальные исламистские группировки, которые могут составить Хамасу и Фатх достойную конкуренцию и их успех, очевидно, не в интересах международного сообщества.

Газа/Рамаллах/Иерусалим/Брюссель, 29 марта 2011 г.

Download pdf to continue reading the full report

Executive Summary

The recent Israel-Hamas escalation returns a spotlight to Gaza and the Islamist movement’s relationship with more militant organisations. Gaza arouses multiple concerns: does Hamas seeks to impose religious law; has its purported Islamisation stimulated growth of Salafi-Jihadi groups; and will al-Qaeda offshoots find a foothold there? Hamas faces competition from more radical Islamist groups, though their numbers are few, organisation poor, achievements against Israel so far minor and chances of threatening Gaza’s government slight. The significance of Gaza’s Salafi-Jihadis is less military capability than constraints they impose on Hamas: they are an ideological challenge; they appeal to members of its military wing, a powerful constituency; through attacks within and from Gaza, they threaten security; by criticising Hamas for not fighting Israel or implementing Sharia, they exert pressure for more militancy and Islamisation. The policy of isolating Gaza and ignoring Hamas exacerbates this problem. As the international community seeks new ways to address political Islam in the Arab upheaval’s wake, Gaza is not the worst place to start.

In the last few years, Hamas has faced new Islamist challengers in Gaza. They are groups of militants, known as Salafi-Jihadis, who adhere to a strict interpretation of Islamic law and see themselves not as liberators of Palestine but as part of a global movement of armed fighters defending Muslims against non-Muslim enemies, a category many of them believe also includes Shiites and Palestinian secularists. Although their current strength is low, these groups – which are responsible for a sizeable proportion of Gaza-based rocket attacks toward Israel – could well trigger an escalation that, as illustrated in the past week, could have serious consequences for Gaza, Israel and the region as a whole.

Over time, Hamas’s relationship with such militants has shifted from cooperation to antagonism. One of Gaza’s oldest Salafi-Jihadi groups, Jaysh al-Islam (Army of Islam), participated with Hamas and another faction in the 2006 capture of Israeli corporal Gilad Shalit. In the years since, Hamas has cracked down on Jaysh al-Islam and similar groups, acting decisively when it met with anything resembling a direct defiance of its governmental authority. In August 2009, when the spiritual leader of Jund Ansar Allah (Soldiers of God’s Supporters), a newer Salafi-Jihadi group based in Rafah, denounced Hamas, declared an Islamic Emirate in Palestine, and demanded the imposition of Sharia (Islamic law), Hamas brutally confronted it, resulting in more than two dozen deaths, 100 injuries and the group’s near total elimination.

Hamas’s policy since then has been one of containment, directed not only at Salafi-Jihadi militants, who are arrested when caught violating the ceasefire it until recently had been upholding, but also at Hamas members who sympathise with these groups. Most Salafi-Jihadis in Gaza are young, low-ranking former members of the military wings of established factions, primarily Hamas and Islamic Jihad but also the Popular Resistance Committees and Fatah. Reasons for their defections vary, but the majority state that primary among their sources of dissatisfaction with Hamas were its participation in the 2006 legislative elections, acquiescence to ceasefires with Israel and failure after taking over Gaza to implement Sharia.

The influence of Salafi-Jihadis is not prominent, but nor is it negligible. They accuse Hamas of laxity in enforcing religious mores, a charge that resonates with many movement supporters and leads the government to greater determination in applying Islamic law. At the same time, the exigencies of governing, hope of increasing diplomatic ties and pressure from many Gazans, human rights activists and Westerners pull in an opposite direction. The result has been a zigzagging policy in which Islamising decisions are announced, at times retracted when citizens object, and on occasion nonetheless enforced. More worrying has been a series of bombings, shootings, burnings and lootings aimed at targets that appear un-Islamic and for which no suspect has been publicly tried. In many cases, it is still unclear who or what was behind them. Some suspect Salafi-Jihadi groups, others Hamas’s more militant members, who were thought difficult to reprimand while the government faced criticism for imposing a ceasefire – now broken – that had neither convinced Israel to lift its closure of Gaza’s borders nor ended the Islamist movement’s diplomatic isolation.

The international community’s policy of snubbing Hamas and isolating Gaza has been misguided from the outset, for reasons Crisis Group long has enumerated. Besides condemning Gazans to a life of scarcity, it has not weakened the Islamist movement, loosened its grip over Gaza, bolstered Fatah or advanced the peace process. To that, one must add the assist provided to Salafi-Jihadis, who benefit from both Gaza’s lack of exposure to the outside world and the apparent futility of Hamas’s strategy of seeking greater engagement with the international community, restraining – until recently – attacks against Israel and limiting Islamising policies advocated by more zealous leaders. There is no guarantee that engaging Hamas politically and normalising the situation in Gaza would lead the Islamist movement to greater pragmatism or diminish the appeal of more radical alternatives. But it is worth the try.

President Mubarak’s ouster likely will be followed by a revision of Egypt’s approach toward Gaza – notably a significant loosening of the border closure and improved relations with Hamas. This would appear to be the natural consequence of the eventual election of a more representative, accountable government that better reflects the views of a citizenry dismayed by the former regime’s policies. Such a shift should be seen as an opportunity for others – Europeans and Americans in particular – to revisit their own assumptions. And to understand that the alternative to Hamas in Gaza is not only or necessarily Fatah. It also is the more radical Islamist groups they have every interest in combating.

Gaza City/Ramallah/Jerusalem/Brussels, 29 March 2011